Состязание в разных его проявлениях — типичный элемент групповых игр животных. И в этом нет ничего удивительного — ведь животные привыкли соперничать между собой ради достижения той или иной цели. Соблюдение очередности, также сопутствует играм животных.

Но однажды я наблюдала удивительное явление, которое могло было быть только у существ высшего порядка, а мне довелось его увидеть у самых простых грызунов, двух леммингов, которых я держала в неволе, когда жила на севере. Их игра казалась необычной, так как не была традиционной, и они придумали ее сами. Причем это была только игра и ничто другое.

Лемминги жили в виварии размером в восемь квадратных футов, две стенки которого были застеклены, а в третьей, фанерной стене было прорезано отверстие, пройдя сквозь которое лемминги попадали в колесо диаметром около полуметра. Это колесо легко и быстро вращалось на шарикоподшипниках. Оно было настолько вместительным, что в нем одновременно могло бегать несколько леммингов, но так как лемминги бегают по-разному, то слабый бегун должен был уступать место более сильному. Однако двое леммингов из всех остальных бежали в одном темпе; сначала они вдвоем забирались в колесо и бежали вместе, а потом стали чередоваться. Вот лемминг номер один находится в колесе. Он становится в позицию впереди входного отверстия и бежит как бы по откосу. Его очень маленькие лапы передвигаются с такой скоростью, что человеческий глаз улавливает только какое-то неясное мелькание, в то время как жужжание колеса слышно даже в соседних комнатах. Затем наступает очередь лемминга номер два. Он выскакивает из входного отверстия, шлепается на нижнюю часть колеса и постепенно продвигается вперед, пока не очутится несколько впереди лемминга номер один. Тогда последний уступает свое место и выскакивает в виварий. Там он бегает какое-то время взад и вперед по обломку леса-плавника, затем возвращается к отверстию, вскакивает в колесо и повторяет весь ритуал, который проделал сменивший его лемминг. А лемминг номер два выскакивает в виварий, но вовсе не для того, чтобы поесть или выпить глоток воды, и не для того, чтобы встретиться с остальными леммингами. Он в точности повторяет беготню своего предшественника по обломку плавника, а потом прыгает в колесо, чтобы продолжить вращение. Вот эти два лемминга могли до двадцати двух раз безостановочно проделывать одно и то же, не допуская ни малейших отклонений от принятого поведения. Любопытно, что они поддерживали точный ритм вращения колеса. В движении колеса чувствовалось как бы биение пульса — лемминги через определенное время на одно мгновение переводили дыхание. Интересно, что у обоих леммингов был одинаковый пульс и они вращали колесо с одинаковой быстротой. При этом соблюдалась такая равномерность, что по звуку я не могла различить время смены леммингов.

У леммингов не было ни распри, ни протеста по поводу того, что один из них не хотел уходить из колеса, не было ни единого случая мошенничества. Игра прекращалась тогда, когда один из партнеров уставал и не возвращался из вивария. В этом случае второй лемминг продолжал вращать колесо еще одну-две минуты, затем останавливал его и вскоре тут же засыпал.

Когда лемминги придумали эту игру, виварий стоял возле окна. Затем наступила суровая зима, и виварий был переставлен к внутренней стене помещения. Лемминги сразу же прекратили игру и только иногда поодиночке бегали к колесу. Весной, когда виварий снова был у окна, игра возобновилась.

В коллективных действиях меньше соперничества, а потому они бывают по-настоящему игровыми. К таким играм относится согласованное плавание рыб косяками и кружение птичьих стай. До сих пор эти явления считают загадками природы, так как неизвестно, каким образом животным удается координировать свои великолепные, зачастую тщательно разработанные движения.

По материалам
C. Кэрригер «Дикое наследие природы»